Отчего нам живется тяжело?

Жалуется крестьянин на недостатки и тяжелую жизнь; жалуется купец на застой в торговых делах; жалуется хозяин на то, что честных работников нелегко найти, жалуется и работник, что хозяин ему за труд не платит или обсчитывает, притесняет его. Уже слышатся жалобы, что нельзя стало положиться на соседа, на друга, на брата: везде обман и своекорыстие; уже дети не стыдятся, не страшатся обманывать, окрадывать своих родителей. И вот за такие грехи и беззакония людей сама природа восстает на них: из дальних стран приходят вести о грозных землетрясениях, и у нас на Руси то и дело слышишь: здесь – засуха и неурожай, там – повальные болезни; тут – пожары, там – саранча и какие-то жучки – опустошители полей, о которых предки наши и не слыхивали. Удивляться ли после этого, что нам живется невесело, что все эти нестроения и скорби ложатся тяжелым гнетом на грешное сердце?

Знаю, мне скажут: «Это и прежде всегда бывало; где люди – там и немощи, там и всякие беды и скорби; а все же прежде жилось легче, чем теперь». Правда, друга мои. Но вот в чем большая разница: в старые добрые времена люди грешили, но греха не таили, грех грехом и называли и во грехе каялись; ныне грешат, но греха знать не хотят, в своем же грехе готовы других винить и лукавят пред Богом, лукавят пред своей совестью, а о покаянии и не думают. Прежде скорбели – и в скорбях к Богу прибегали, у Бога искали и находили утешение, а ныне скорбят – и о Боге забывают, думают сами, одним своим умом, с бедой справиться, оттого и скорби и беды день ото дня становятся тяжелее.

Бывало, случится народное бедствие: засуха, неурожай, повальная болезнь или нашествие врагов иноплеменных, – наши предки тотчас к Богу с молитвой; наложат на себя пост, каются, творят милостыню, просят милости Божией, и Господь, бывало, смилуется, пошлет дождь благорастворенный, прекратит болезнь, прогонит врагов, и отдохнет земля грешная по милости Божией.

А ныне – или вовсе Богу не молятся, или же, если и вздумают помолиться по случаю бездождия, например, или болезни какой, если и поднимут иконы святые на поля засохшие, то что нередко бывает? Вместо поста и покаяния устроят праздник и гулянье, и пьют, и пьянством сугубо Бога прогневляют.

Хорошо рассуждает обо всем этом один пастырь в своем поучении: «Не легко, – говорит он, – жилось в старые годы предкам нашим. То татары несколько столетий не давали им покоя, то поляки, шведы и, наконец, французы. И слава Богу, не погибла наша Русь, напротив, еще окрепла и как бы закалилась в бою с врагами. Умели, надо сознаться, наши деды и биться со врагом; умели находить себе и союзников. Союзники те – Царица Небесная, Сергий Преподобный и др. Умели они и собой жертвовать для блага и спасения Отечества. Хотя бы нижегородец Минин, простой торговец, с какими словами обратился к согражданам своим в тяжкую для Отечества годину? «Если захотим помочь Московскому государству, – говорил он, – так не жалеть нам имения своего, не жалеть ничего: дворы продавать, жен и детей закладывать!» И действительно, многие отдавали последнее для «великого земского дела». Так, пришла одна вдова к Минину и говорит: «Осталась я после мужа бездетна, и есть у меня 12.000 рублей: 10.000 р. отдаю я в сбор, а 2.000 р. оставляю себе».

Недаром тогда так часты бывали и чудотворения. Стоили их деды наши! Благодушно и мужественно переносили они тяготы жизни. А мы, слава Богу, живем за Царем своим точно за каменной стеной; крепостное право уничтожено, всем сословиям даны одинаковые права; воинская повинность стала всеобщей, беззавидной; да и что она такое в сравнении с прежней воинской службой? Казалось бы, радоваться нам только и благословлять судьбу, но, увы, на деле видим совсем не то: недовольство и недовольство, куда ни обернись, всюду, недовольство в людях «житьем-бытьем» своим. Чего хотят? Бог знает! Полной свободы от всех податей и повинностей? Но разве это возможное дело? Разве какое общество может существовать спокойно при таких условиях! Как будто может быть царство без войска, без судей и т.п.!

Так, скажете, но живется-то нам тяжело в сравнении с прежним! Правда, но кто же виноват, скажите, если ныне что ни селение, то и питейный дом, что ни сход, то и повальное пьянство? В городах и деревнях люди почтенные на собрания общественные редко являются и через то дают полный простор крикунам – пьяницам да задорной молодежи. До общественных дел никому и дела нет, всякий о себе лишь думает, как бы нажиться, если можно, около общественного дела. При выборах в разные должности не о том забота, чтобы выбрать людей достойных и способных, а как бы или самому втереться в должность, если она выгодная, или «назло» выбрать человека нелюбимого, если должность без выгод, какова должность присяжных, например. Понятно, можно ли тут ждать пользы для общего дела? Отсюда – растраты общественных сумм, скопление недоимок и т.п. Все это оттого, что в нас нет настоящей любви к своему Отечеству, любви к ближнему, заботы о благе общем. Каждый думает: лишь бы мне было хорошо, а до соседа мне дела нет! Значит, не другой кто, а мы сами виноваты, что живется нам тяжело!

Или на то обратим внимание: предки наши в трудные минуты жизни искали себе обыкновенно помощи свыше и для этого в польскую, например, годину первым долгом наложили на себя трехдневный пост. А у нас оброчные дни – не большей ли частью дни самого безобразного пьянства? Умилостивить Бога хотим не молитвой и постом, не покаянными слезами, а – стыдно сказать – бездельничанием! Прекратим работу на известный день и думаем: угодное Богу дело сделали! Как будто работа и труд – что-нибудь противное Богу. Други мои! Труд заповедан нам Самим Богом: «шесть дней делай, и сотвориши в них вся дела твоя», – вот нам заповедь от Господа.

Но для Бога, для молитвы, для дел богоугодных нужно и работу оставлять, как во дни, например, воскресные и во все великие праздники. «Для Бога и богоугодных дел», — помните! А мы в молитве ли проводим праздники? При этом, кроме Церковью заповеданных праздничных дней, сколько у нас своих дней бездельных! Например: многие и во многих местах чтут подобным образом разные пятницы, особенно Ильинскую пятницу: точно пятница не такой же день, как и прочие, и, главное, точно работать в будни – грех!

А престольные праздники? Целую неделю пьет иной человек и думает, что это он Богу празднует! А в такие дни, как Георгиев день, 1-е августа, 1-й день Спасов, 3-й день Спасов и другие, отчего бы во все эти дни, сходя в церковь, потом не заняться работой? Но у нас очень часто пропадают даром не только самые праздничные дни, большие или малые, а и следующие за ними по неспособности многих приняться наутро за дело с похмелья. И потом еще жалуемся: жить нам стало тяжело! Чуть ли не полгода празднуем и хотим жить в довольстве. Богу молиться – лень и работать – лень! А жить хотим не так, как жили наши прадеды, а в роскоши и полном довольствии! От себя, други мои, живется тяжело нам!»

Самих себя, братие, винить надо во всем, что бывает с нами скорбного, всему тому одна причина: грехи наши тяжкие да наша нераскаянность. Но если уж мы так слабы, так немощны, что никак с собой не сладим, и не хотим, да согрешаем, то не будем, други мои, по крайней мере самих себя оправдывать: будем во грехах своих скорее каяться, и тогда – милостив Господь! – Он подаст нам руку помощи и поднимет нас, и нам будет легко, легко даже тогда, когда будем нести тяжелый крест скорбей за грехи свои, ибо сердцем будем чувствовать, что кого любит Господь, того и наказывает.

Источник Троицкие листки: Духовно-нравственное чтение для народа:

Полн. собр., Кн.1. Правосл. приход Храма Казанской иконы Божией Матери, 2001