Страх Божий: ужас или трепет?

Почему нужно бояться Бога, если Он — бесконечная Любовь и милосердие? И как может быть страх там, где есть любовь, — разве совместимо это с апостольскими словами о том, что совершенная любовь изгоняет страх (1 Ин. 4, 18)? Правда ли, что у людей, достигших святости, страх Божий исчезает? Об этом размышляет  игумен Нектарий (Морозов).

Объяснить, что такое страх Божий, человеку, который не испытывает по отношению к Богу личных чувств, непросто. С чем обычно ассоциируется страх? С паникой, ужасом, состоянием подавленности, когда воля человека буквально парализована. Страх Божий со всем этим ничего общего не имеет.

Наверное, в этом случае мы в очередной раз сталкиваемся с тем, что слова не могут до конца выразить реалий и явлений мира духовного, так как они для этого слишком несовершенны. Если попытаться все-таки объяснить, что такое страх Божий, можно сказать, что это — чувство благоговения и священного трепета перед Богом. Это состояние должно быть в какой-то мере знакомо людям, по-настоящему друг друга любящим: ты боишься что-то сделать не так, обидеть, оскорбить любимого человека, причинить ему боль. Не того даже боишься, что ты как-то упадешь в его глазах и он разочаруется в тебе — нет, просто опасаешься сделать что-то несоответствующее, противное этой любви, погрешить против нее.

Однако в отношениях с Богом существует еще и то, чего между людьми не может и не должно быть, — это ощущение огромного расстояния между нами и Творцом. С одной стороны, Господь ближе к человеку, чем воздух, Он его со всех сторон объемлет и покрывает, носит и сохраняет. Но в то же время между нашим человеческим несовершенством и Божественным совершенством пролегает пропасть. И когда мы, становясь на молитву, понимаем, что обращаемся к Богу, величие Которого даже непредставимо, то ощущаем себя крошечными, немощными, хотя зачастую и мним себя в жизни чем-то великим и крайне важным. Вот это — тоже ощущение страха Божия. Нечто подобное человек испытывает, оказавшись в горах перед огромной массой камня, уходящего куда-то в заоблачные дали своей вершиной. Он познаёт величие Божие. Господь говорит устами пророка: Мои мысли — не ваши мысли, ни ваши пути — пути Мои… но как небо выше земли, так пути Мои выше путей ваших (Ис. 55, 8–9). И в этих словах указывается то расстояние между человеком и Богом, которое действительно нельзя ни измерить, ни постигнуть до конца.

Изгонять или оживлять?

Очень важно, чтобы благоговение перед Богом и боязнь оскорбить Его любовь к нам не исчезали со временем, потому что именно страх Божий сохраняет от очень многих грехов, неверных поступков, слов, мыслей. Когда человек живет в ощущении Божиего присутствия, это накладывает отпечаток на всю его жизнь.

Есть такая закономерность: когда мы вновь и вновь останавливаемся на какой-то важной мысли, она начинает постепенно в нас проявляться, как изображение на фотобумаге. Если человек память о том, что на всяком месте Господь присутствует и он на всяком месте пред Богом предстоит, регулярно в себе оживляет, обновляет, то в нем страх Божий будет так или иначе жить. Когда же человек просто живет, о Боге не вспоминая и не помышляя, то в его сердце страх Божий будет, по выражению старицы Досифеи, подобен птичке: вылетит — не поймаешь. Действительно, его легко потерять и трудно приобрести, поэтому к нему надо стремиться и за него надо держаться.

У людей святой жизни по мере их восхождения к Богу чувство страха Божия становится более постоянным, неотъемлемым. Ведь христианское преуспеяние человека заключается не столько в том, что он побеждает в себе какие-то страсти, изменяется, сколько именно в том, что он живет в ощущении Божественного присутствия. Жить в присутствии Бога — значит уже совершенно естественным, а не принудительным образом поступать, мыслить и чувствовать так, как будто Он рядом стоит.

С другой стороны, это неотъемлемое ощущение страха Божия у святых носит менее болезненный характер. Оно уже в большей степени перерождается скорее именно в любовь, нежели в страх. Почему совершенная любовь изгоняет страх, как говорит апостол Иоанн Богослов? Что это за механизм, если можно так выразиться? Совершенная любовь изгоняет страх как панику, как ужас, как стремление закрыть голову руками и ждать, что на нее вот-вот падет кара Божия. Вспомните, после своего грехопадения Адам и Ева скрываются от Бога, Который спрашивает: «Адам, где ты?». И получает ответ: «Я услышал глас Твой и убоялся». Это и есть паника, ужас от мысли о наказании. Не к этому страху христиане должны стремиться. По мере совершенства такой животный страх, адамов страх наказания за содеянное зло, изгоняется, а чувство благоговения и священный трепет как свойство совершенной любви человека к своему Создателю, наоборот, делаются более глубокими и сильными.

Увидеть личность Бога

Бытует мнение, что есть люди, которые не ходят в храм и даже порой не знают сами, верят они в Бога или нет, но живут по совести, по некоему нравственному закону. Я бы сказал, что на каждого такого человека нужно смотреть в отдельности. Это уже стало общим местом: «Есть неверующие, которые гораздо лучше верующих». Есть ли они? Да, в принципе есть, но крайне мало.

В Церкви я встречал и встречаю людей, которые в борьбе со своим ветхим человеком побеждают — поступают по велению своего христианского долга вопреки земному человеческому рассуждению. Причем иногда понуждают себя, а иногда делают это уже как нечто для себя естественное. И говорить, что тех самых неверующих людей, которые гораздо лучше, много и что они представляют собой какую-то отдельную категорию — нет, я бы ни за что не стал.

Отчего возникает подобная иллюзия? Оттого, что слишком многие из нас, христиан, зачастую таковы, что хуже некуда, и поэтому на нашем фоне и неверующие люди иногда вполне хороши.

Ощущение, скажем так, добра и зла заложено в человеческой природе первоначально. Другое дело, что под влиянием среды и собственной недисциплинированности, распущенности мы можем в себе его совершенно подавить — вплоть до того, что провести эту границу будем уже не способны. У неверующего человека тоже есть внутреннее ощущение добра и зла, и потому может присутствовать страх Адама, то есть предчувствие воздаяния за недобрые и неверные действия, а вот именно страха Божиего, конечно, у того, кто отрицает Бога, быть не может.

Есть нецерковные люди, которые руководствуются в жизни принципом бумеранга: содеянное тобой к тебе вернется. Но это не отголоски страха Божия — это, скорее, отголоски знания истины, которым человек был наделен первоначально. В падшем человеке все это по-прежнему присутствует, но в задавленном состоянии, и в какие-то моменты проявляется. Почему порой мы видим, как дети живут совершенно неведомой, непонятной для взрослых религиозной жизнью, хотя их никто этому не учил? Потому что неосознанное, подавленное вдруг распрямляется, как примятая ногой трава. Но это всё очень зыбко, поэтому без должного развития все равно подавляется.

Кто-то верит в принцип бумеранга, кто-то — в закон сохранения энергии, кто-то напоминает себе и окружающим, что земля круглая, но если за этим не видится главное — личность Бога, — то этим рассуждениям очень невелика цена. Ведь суть христианства и вообще религиозной жизни заключается не в том, чтобы быть нравственным, честным, чистым человеком, — это лишь сопутствует религиозной жизни. Главное — это воссоединение человека с Богом и личные отношения с Ним. Одно естественно связано с другим: когда человек хочет приблизиться к Богу, он понимает, что этому препятствует внутренняя нечистота, и начинает с ней бороться. По мере того, как человек к Богу приближается, и нечистота в нем умаляется — и вследствие борьбы, и вследствие приближения. И надо сказать, что именно в личных отношениях с Богом и рождается то, что мы называем страхом Божиим. А жизнь, пусть даже правильная, в которой человек руководствуется какими-то добрыми, хорошими принципами и ощущением неотвратимости воздаяния, но не имеет личных отношений с Богом, не может привести ко спасению. Потому что спасает человека ощущение любви Божией и отклик на эту любовь своей любовью.

Газета «Православная вера» № 10 (534)